Николай Андронов. Наталия Егоршина. Ферапонтово. Портрет в интерьере

Московские живописцы Николай Иванович Андронов (1929-1998) и Наталия Алексеевна Егоршина (1926-2010) принадлежат к поколению художников-шестидесятников, которые, по верному суждению известного искусствоведа и критика Александра Ильича Морозова, «мыслили и высказывались по преимуществу в героической тональности. В сфере изобразительного искусства этому отвечали широкое увлечение монументальными жанрами, романтическое новооткрытие конструктивизма двадцатых годов, возникновение крупноформатной выставочной картины «сурового стиля». Именно такова программная для этой стилистики работа Андронова «Плотогоны», написанная в период с 1958 по 1961 годы на основе впечатлений, полученных им во время пребывания в Куйбышеве в середине 1950-х годов.

Андронов и Егоршина познакомились во время обучения в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина, поженились в 1952 году, а с 1956 года жили и работали в Москве.

Их профессиональные пути закономерно пролегали в основном по одним и тем же вехам (членство в Московском союзе художников, участие в выставках, выполнение монументальных заказов, принадлежность к так называемому модернистскому крылу «левого МОСХа»), но творческим тандемом они никогда не были, поскольку каждый из них отстраивал в искусстве свою собственную вселенную. Стремясь отрешиться от нападок официальной советской художественной критики за левомосховский «формализм», художники к концу 1960-х годов прочно обосновались на Вологодской земле в Ферапонтово, где в конце ХV - начале ХVI века работал знаменитый древнерусский мастер Дионисий. Обретенная в этом месте исключительно благоприятная для них духовно-художественная и природная среда обусловила самозабвенное погружение в живописный станковизм, но опять же разного свойства.

Николай Андронов, по примеру своего великого предшественника, открыл для себя натуральные краски, которые составлял на основе местных камней и разноцветной глины. Отсюда проистекает характерный, нередко мрачновато-напряженный «землистый» колорит его ферапонтовских картин, отсылающих даже скорее не к нарядно просветленному образному миру Дионисия, а к страстным и экспрессивным фрескам Феофана Грека. Зато присущая Дионисию белофонная праздничность отчетливо проступает в работах Наталии Егоршиной, наполняя их нередко красочной избыточностью и какой-то особой «снежной» искристостью.

Точную и проникновенную сравнительную характеристику всю жизнь работавших бок о бок мастеров дал в 2006 году видный петербургский искусствовед Лев Всеволодович Мочалов: «...перед нами репрезентативные для искусства 1960-х — два художника, взаимно дополняющие друг друга: Андронов — сосредоточенная, пасмурно- суровая, основанная на осознании нелегкого исторического опыта решимость. И Егоршина — просветленное сомнение, готовое и готовящее к открытию новых непредвиденных возможностей и начинаний. Теза и антитеза, обращенные к нашей способности видеть живопись, размышлять о ней».

Впрочем, есть одно свойство, однозначно роднящее искусство этих во многом различных мастеров. Им оказывается неизменное и глубокое внимание к живущему на земле человеку, бытийные координаты которого органично укоренены в окружающем его мире, поразительно не имеющим четких пространственных границ. Поэтому заявленный в названии выставки «портрет в интерьере» выходит далеко за пределы узко понятого жанра, перерастает ограниченность камерного домашнего существования и превращается в почти эпическое живописное повествование о сложном жизненном космосе, наполненном радостью и печалью, поэзией и прозой, изыском и простотой, сомнением и надеждой...    (Елена Грибоносова-Гребнева)

 Андронов занят и качеством краски. Выбирая для себя самые чистые по цвету ферапонтовские камни, он растирает их и, кладя на палитру, добивается чистоты контраста при скромности звучания. Сохраняя красочную первозданность, он стремится уйти от громкоголосой декоративности, и нередко ему удается достичь желанной гармонии.

Самые простые мотивы становятся своеобразным полем боя художника - боя незримого, незаметного неискушенному человеку,которому, когда он становится зрителем, достаются лишь плоды победы.

Однако, не следует думать, что Андронов ищет лишь способ пластического истолкования какого-то мотива. Сами мотивы подвергаются трансформации. Живописная пластика и сюжет нерасторжимо связаня друг с другом. Меняется одно - и тут же следом обновляется другое. Именно здесь таится возможность и формального и содержательного многообразия живописи Андронова. (Д. Сарабьянов)

 Андронов и Егоршина художники непохожие. Но есть общее. Общее появляется в тот момент их работы, когда включается некая таинственная сила и все разумные находки, соединяясь, озаряются творческим волнением. Вещь получилась, работа окончена.

Художники-друзья держат экзамен. Николай Андронов и Наташа Егоршина - испытанные бойцы. Успеха им. (И.В. Голицын)

 О живописи Егоршиной и Андронова можно говоритьмного: и о ее профессиональных качествах, и о философской концепции, и об истоках. Но мне кажется, главное, что делает их творчество значительным и близким, - это чрезвычайная органичность.

Это особенно сильно ощущается, когда видишь сразу ряд работ художников. Органичность их объединяет. Две яркие индивидуальности являют собой или, вернее сказать, существуют как две стороны одного прекрасного искусства: женственная живопись Егоршиной и мужественная - Андронова. (А.А. Богословский)