Появление первых пушек в Кириллове произошло не ранее 1611 года, когда из Архангельска в монастырь привезли «…4 пищали скорострельных, да 8 пищалей корабельных с прикладами, да 6 самопалов больших свитских с замками…»[i]. Они имели небольшой вес и калибр (в пределах фунтового ядра), что позволяло быстро перебрасывать часть артиллерии в случае необходимости с одного участка стен на другой. Эти пушки помогли отбить жестокие приступы, предпринятые интервентами в декабре 1612 года. Вероятно, боевой опыт показал недостаточность огневой защиты на подступах к стенам. Вскоре для усиления обороны по распоряжению каргопольского воеводы Олексея Зюзина в Кириллов были направлены три тяжелых орудия — восьмидесятипудовый «Лев», способный метать 8-ми фунтовые ядра, и затинные («затынные») пищали «Дермлин» и «Попугай» весом по 45 пудов калибром по три фунта. Не исключено, что эти пушки стали для интервентов решающим аргументом воздержаться от штурма монастыря осенью 1613 года и зимой 1614 года. Через год в распоряжении защитников кирилловской крепости находились как минимум 28 орудийных стволов. Об этом свидетельствует уникальный документ, датируемый 1614 годом. «Роспись кирилловским пушкарям» дает характеристику огневой защиты главных оборонительных узлов Кирилло-Белозерского монастыря в один из самых сложных моментов его истории. Также, благодаря ей мы поименно знаем многих защитников кирилловской крепости и даже можем иметь представление об их сословной принадлежности и занятиях в мирное время. Нельзя не привести этот чудом дошедший до нашего времени документ целиком: «В Черной избе Дружина Бочкарь, Митрофан Треть(яков).
